И вновь литературный русский цех Седлает кочегарки и сторожки, Зарплаты за труды – и смех, и грех, Хватает лишь на курево с картошкой. Но, а писать, коль сердце застучит, Возможно и на старенькой газете, Важнее то, что сердце не молчит – Оно кричит, болит за всё на свете. Неважно, что обед не

И вновь литературный русский цех Седлает кочегарки и сторожки, Зарплаты за труды – и смех, и грех, Хватает лишь на курево с картошкой. Но, а писать, коль сердце застучит, Возможно и на старенькой газете, Важнее то, что сердце не молчит – Оно кричит, болит за всё на свете. Неважно, что обед не

Чем пристальнее целить взглядНа цепь конкретик,Где заголовками пестрятОгни патетик –Тем чаще тужит поминать(Ни чуть не ниже)Свою или чужую матьИ с нею иже.С искони так уж повелось –По нашей вереВсем миром вместе мы, не врозь,По крайней мереС зачатком разума во лбу,А не рассудкомПугаем тощую

Вот опять надо мнойСреди шумного, жаркого летаСлов густой снегопад. И ночнойТанец вечно живого балетаТихо кружит меня,Унося от усталых окраинК тёплой памяти дняНа звенящем, счастливом трамвае.Неустанно бежитОн по городу без остановок,Как же раньше я жил -Торопливо бездумно неловокИ не смог

Сложно. Чертовски сложно Идти по улице сквозь вереницу лет, Кого не встретишь И кого здесь только нет… Знакомый свет не отражаясь в лицах Окрашивает улицы, дворы, Крича, летит в высотные шатры, Как сказочная призрачная птица. И нет ни сил, ни радости свернуть В бесцветный, незнакомый переулок. От